Патрик О`Брайан - Капитан первого ранга

Завтрак на скорую руку. Коммодор вызвал доктора Мэтьюрина. Тот вышел на палубу с чашкой кофе в одной руке и бутербродом с маслом в другой. В это время спускали на воду катер. Как близко оказались эти испанцы и как неожиданно! Они успели выстроиться в боевой порядок, следуя правым галсом с ветром, дувшим в одном румбе от траверза. Их фрегаты подошли так близко, что были видны зевы орудийных портов. Все они были широко открыты.

Подчиняясь сигналу начать преследование, британские фрегаты нарушили строй, и «Медуза», после поворота оказавшаяся ближе всех к зюйду и, следовательно, ближе остальных к испанцам, шла курсом фордевинд прямо на ведущий испанский корабль. В нескольких сотнях ярдов от нее двигался «Неутомимый», направлявшийся ко второму испанцу, «Медее», шедшей под вымпелом Бустаменте, поднятым на бизань-мачте. За испанским флагманом следовал «Амфион», арьергард замыкал «Резвый». Он быстро сокращал расстояние и, как только Стивена опустили в катер, поставил фор-брамсель, прошел по корме «Амфиона» и направился к «Кларе», замыкавшей строй испанских кораблей.

«Неутомимый» немного рыскнул, выбрал на ветер марсели, поднял к себе на борт Стивена и пошел дальше.

Коммодор — темноволосый, краснолицый холерик, весьма раздраженный, — заставил его спуститься вниз, мало обращая внимания на доводы, которые заставили бы испанского адмирала сдаться, и лишь барабанил пальцами по столу, тяжело дыша. Мистер Осборн, живой, с умным лицом господин, кивал головой, глядя в глаза Стивену. Записывая каждый пункт, он снова кивал, не открывая рта.

— И наконец, непременно заставьте его прийти к нам, чтобы мы вместе нашли ответ на его непредвиденные возражения.

— Давайте же, джентльмены! — вскричал коммодор, выбежав на палубу. Ближе, еще ближе. Противник, подняв все флаги, находился на расстоянии пистолетного выстрела. С палуб испанца на них смотрели незнакомые лица.

— Руль на борт, — скомандовал коммодор. Штурвал завертелся, и тяжелый корабль, под оглушительный аккомпанемент команд, совершил поворот и оказался в двадцати ярдах от правого траверза адмиральского судна. Коммодор достал рупор и, направив его на шканцы «Медеи», скомандовал:

— Убавить парусов! — Испанские офицеры о чем-то переговаривались между собой, один из них пожал плечами. Наступила мертвая тишина. Слышен был лишь шум ветра да плеск волн.

— Убавить парусов! — повторил он еще громче. Никакого ответа, ни единого признака, что его слышали. Испанец продолжал идти на Кадис, до которого оставалось два часа ходу. Обе эскадры молча двигались параллельными курсами, делая по пять узлов. Они находились так близко, что низко опустившееся солнце отбрасывало тени от испанских брамсель-стеньг на палубы англичан.

— Выстрелить перед форштевнем, — приказал коммодор. Ядро ударилось о воду в ярде от носа «Медеи», и брызги упали на ее полубак. Грохот словно нарушил молчание, и на борту «Медеи» засуетились, послышались команды, и марсели были взяты на гитовы.

— Вы уж расстарайтесь, мистер Осборн, — сказал коммодор. — Но, клянусь Господом, через пять минут он образумится.

— Привезите его сюда, если сумеете, — произнес Стивен. — И, прежде всего, помните, что Годой предал королевство, отдав его французам.

Шлюпка направилась к испанскому кораблю, где ее подцепили крюковые. Поднявшись на испанский фрегат, Осборн снял шляпу и поклонился Распятию, адмиралу и капитану, по очереди. Вместе с Бустаменте его проводили вниз.

Время тянулось медленно. Стивен стоял у грот-мачты, сцепив за спиной пальцы: ему был ненавистен Грэм, коммодор, ненавистно все, что должно было произойти. Он приложил все силы, чтобы повлиять на переговоры, которые шли на расстоянии вдвое меньше пистолетного выстрела. Если бы Осборну удалось привести сюда Бустаменте, тогда, возможно, с ним удалось бы договориться.

Доктор машинально посмотрел на кильватерную колонну. Перед «Неутомимым» покачивалась «Медуза», находившаяся рядом с «Фамой». За кормой «Медеи» прошел «Амфион», оказавшийся у подветренного борта «Мерседес». Колонну замыкал «Резвый», находившийся почти с наветренного борта «Клары». Даже такому дилетанту, как доктор, было понятно, что испанцы находятся в состоянии поразительной боеготовности: никто не бросал в воду бочек, клеток с птицами, животных, чтобы очистить палубу, что он часто наблюдал в Средиземном море. У каждого орудия неподвижно стояла его прислуга; в каждой кадке тлели фитили, голубой дым от которых тянулся вдоль длинного ряда пушек.

Грэм, нервничая, расхаживал взад и вперед.

— Что, он до вечера будет там торчать? — раздраженно произнес коммодор, поглядев на часы, которые держал в руке. — До вечера?

Четверть часа тянулись бесконечно, ноздри разъедал запах фитилей. Сделав еще с десяток поворотов, коммодор не выдержал.

— Произведите выстрел, вызовите шлюпку! — вскричал он, и снова перед форштевнем «Медузы» просвистело ядро.

Появившийся на палубе испанского корабля Осборн спустился в шлюпку и, поднявшись на борт «Неутомимого», покачал головой. Лицо у него было бледное и взволнованное.

— Вам привет от адмирала Бустаменте, сэр, — обратился он к коммодору. — Но он не может согласиться с вашими предложениями. Он не желает сдаваться в плен.

— Адмирал почти согласился на наши условия, когда я рассказал ему о Годое, — сообщил он Стивену, отведя его в сторону. — Он его ненавидит.

— Позвольте мне съездить к нему, сэр! — воскликнул доктор. — Еще есть время все исправить.

— Ну уж нет, сэр, — оборвал его коммодор, свирепо посмотрев на него. — Время вышло. Мистер Кэррол, наведите-ка пушку на его нос.

— На подветренных брасах… — Но слова его заглушил грохот бортового залпа «Мерседес», нацеленного прямо в «Амфион».

— Поднять сигнал «Вступить в бой!», — произнес коммодор, и широкая бухта огласилась ревом сотни орудий, которые отдавались эхом от ее берегов.

Тотчас сгустилась огромная туча дыма, которая стала двигаться к зюйд-весту. Одна за другой возникали вспышки орудийных выстрелов, сливаясь в сплошное зарево. Страшный грохот давил даже на позвоночник, от него трепетало сердце. Стивен стоял у грот-мачты, заложив руки за спину, и смотрел вверх и вниз. Во рту он ощущал кислый привкус пороха, а в душе возникло ощущение, схожее с тем, какое бывает на корриде. Яростное «ура» канониров пронимало его насквозь. Затем вопли смолкли, отсеченные страшным взрывом, от которого путались мысли и гасло сознание: «Мерседес» взлетела на воздух, подняв в небо фонтан сверкающих оранжевых огней.

Из тучи дыма падали детали рангоута, изуродованные брусья, оторванная голова; и в это время снова зазвучал грохот пушек. «Амфион» подошел к «Медее» с подветренного борта, и испанский корабль оказался между двух огней.

Крики «ура» следовали один за другим, вновь и вновь из жерл орудий вырывались снопы пламени, в то время как подносчики пороха бегали непрерывной цепочкой. Снова возгласы, а затем раздался особенно громкий крик: «Он сдался! Адмирал сдался!»

По всей линии огонь стал ослабевать. Один только «Резвый» продолжал дубасить по «Кларе», в то время как «Медуза» произвела несколько выстрелов вдогонку удалившейся «Фаме», которая, подняв сигнал сдачи, тем не менее успела привестись к ветру и теперь, не получив повреждений, мчалась на всех парусах в подветренную сторону.

Через несколько минут после того, как «Клара» спустила флаг, «Резвый» подошел к «Неутомимому», и Джек Обри крикнул коммодору:

— Поздравляю вас, сэр! Разрешите продолжать преследование?

— Спасибо, Обри, — отозвался коммодор. — Гоните из всех сил. У ней на борту сокровища. Продолжайте вести огонь. Мы все обессилели.

— Вы позволите захватить с собой доктора Мэтьюрина, сэр? Мой врач на борту призового фрегата.

— Конечно, конечно. Помогите там. Не дайте испанцу удрать, Обри, вы меня слышите?

— Есть, сэр. Живо спустить катер!

«Резвый» обошел поврежденный «Амфион», задев его бушприт; поставил брамсели и взял курс на зюйдвест. «Фама», с неповрежденными мачтами и такелажем, уже удалилась мили на три и направлялась к темной полосе воды, где дул более сильный ветер, который может помочь ей добраться до Канарских островов или позволит под прикрытием ночи повернуть назад и попасть в Альхесирас.

— Ну, старина Стивен, — воскликнул Джек Обри, втащив его на борт, — жаркая была схватка? Надеюсь, никто не поломал себе кости? Все трезвы и любезны? Да у вас все лицо черное. Ступайте вниз, в кают-компании вам дадут таз. Вымойтесь, а затем, как только разожгут печь камбуза, мы продолжим завтрак. Едва мы устраним наихудшие повреждения, я к вам приду.

Стивен с любопытством посмотрел на друга. Тот был прям как штык, казался еще выше ростом и прямо-таки светился от радости.

— Проучить их было необходимо, — заметил Стивен.

— А то как же, — согласился Джек Обри. — Я не слишком разбираюсь в политике, но для меня это была чертовски важная операция. Нет, я не деньги имел в виду! — вскричал он, увидев, что Стивен выпятил нижнюю губу и отвернулся. — Я хочу сказать, что испанец сам налетел на нас, и если бы мы не ответили, то попали бы в сложное положение. Первым бортовым залпом он сбил с лафетов две наши пушки. Хотя, конечно же, — добавил Джек с радостным смешком, — операция эта была необходима и в другом смысле. Ну, ступайте вниз, я скоро приду к вам. Мы ее догоним, — кивнул он в сторону находившейся далеко «Фамы», — ненамного раньше полудня, если только догоним.